Кровавые обещания - Страница 87

Целый поток жалоб, весьма интересный, если задуматься.

— Ммм... И что ты собираешься делать?

Миг — и он оказался рядом. Перед моим внутренним взором мгновенно возникла та сцена, когда он укусил Дмитрия, а меня при виде этого охватил ужас. Искра гнева вспыхнула в душе — но всего лишь искра.

— Так или иначе, я получу нужную информацию, — прошипел он. — Скажи мне, где она.

— Ты знаешь, где она. В школе.

Зачем спрашивать об этом? Он знал, где Лисса. Он знал, где школа.

Судя по выражению его лица, такой ответ его не устраивал. Протянув руку, он схватил меня за волосы и с силой дернул мою голову назад. Может, распущенные волосы — не всегда такая уж хорошая идея.

— Куда она собирается? Она не все время там. Она хочет поступить в колледж? Поселиться при королевском дворе? У них наверняка насчет нее есть свои планы.

— Мне об этом ничего не известно. Я покинула школу.

— Я тебе не верю! — Рявкнул он. — Она слишком ценна для них. Ее будущее спланировано давным-давно.

— Если это и так, мне никто не докладывал. Я слишком быстро уехала.

Гнев вспыхнул в его глазах, и, клянусь, они стали еще краснее.

— Вы связаны! Ты знаешь! Скажи мне, и я убью тебя быстро. Если же нет, я пробужу тебя, чтобы получить информацию, и потом все равно убью. Подожгу, словно костер.

— Ты убьешь меня, если я стану такой, как вы?

Глупый вопрос. Преданность друг другу у стригоев не в чести.

— Да. Это сломает его, и когда Галина увидит, в каком он смятении, я вернусь на свое законное место рядом с ней — в особенности после того, как прерву род Драгомир.

— Черта с два!

Он улыбнулся, провел пальцами по моему лицу и синякам на шее.

— Так и будет, не сомневайся. Это упростит все — если ты просто скажешь мне сейчас. Умрешь в состоянии экстаза, а не сгоришь заживо. Мы оба получим удовольствие. — Он обхватил рукой мое горло. — Ты определенно представляешь собой проблему, но ты и впрямь прекрасна — в особенности твое горло. Можно понять, почему он хочет тебя...

Внутри играли противоречивые эмоции. Логически я понимала, что это Натан — Натан, которого я ненавидела, прежде всего за то, что он обратил Дмитрия. Тем не менее потребность в стригойских эндорфинах тоже поднимала голову, и с этой точки зрения вряд ли имело значение, кто меня укусит. Имело значение лишь то, что его зубы были совсем рядом с моей шеей, обещая изумительный, изумительный экстаз.

И пока одной рукой он держал меня за горло, другая соскользнула к талии и дальше, к изгибу бедер. В его голосе присутствовал оттенок похоти, он хотел большего, чем просто укусить меня. И после огромного множества сексуально заряженных встреч с Дмитрием — встреч, которые никогда ни к чему не приводили, — тело почти не волновало, кто конкретно ласкает его. Можно закрыть глаза, и станет не важно, чьи зубы кусают или чьи руки раздевают меня. Только последующий кайф — вот что будет важно. Я закрою глаза и притворюсь, что это Дмитрий, а потом забуду обо всем, когда губы Натана станут ласкать мою кожу...

«Одно плохо, — напомнил мне еле слышный голосок разума. — Натан не просто хочет секса и крови. Он хочет в конечном счете убить».

В этом была своего рода ирония. Оказавшись здесь, я до смерти хотела — прошу прощения за невольный каламбур — убить себя, чтобы не стать стригоем. Именно это и предлагал мне Натан. Даже если бы он сначала обратил меня, то потом собирался сразу же убить. В любом случае мне не грозило бы провести вечность в качестве стригоя. По идее, я должна бы радоваться...

Однако именно в самом разгаре того, когда пагубная привычка, овладевшая моим телом, буквально вопила об укусе и последующем блаженстве, я с пугающей ясностью осознала, что не хочу умирать. Может, дело было в том, что целый день прошел без укуса, но во мне пробудился мятежный дух. Я не позволю ему сделать это со мной. Я не позволю ему навредить Дмитрию. И, черт побери, я не позволю ему выследить Лиссу.

Пробившись сквозь эндорфиновое облако, по-прежнему окутывающее меня, я собрала в кулак всю свою силу воли, вспомнила годы обучения и уроки Дмитрия. Добраться до этих воспоминаний было нелегко, и я лишь слегка прикоснулась к ним, но этого хватило, чтобы побудить меня действовать. Я резко устремилась вперед и ударила Натана.

И не добилась ничего.

Он не пошевельнулся. Черт, я даже не была уверена, почувствовал ли он удар. Удивление на его лице быстро сменилось усмешкой, и он расхохотался тем ужасным образом, как это делали стригои, — жестоко и без намека на истинную радость. Потом без малейших усилий он ударил меня, отбросив на другой конец комнаты. Дмитрий поступил точно так же, когда я впервые очнулась здесь и напала на него. Только тогда я не отлетела так далеко и не ударилась так сильно.

Сейчас я ударилась о спинку кушетки, и, господи, как же мне было больно! Нахлынула волна головокружения, и только тут до меня дошло, какой это идиотизм — сражаться с тем, кто настолько сильнее меня, да еще ослабев от потери крови. Я сумела выпрямиться, лихорадочно соображая, что делать дальше. Натан, казалось, не спешил ответить на мое нападение. Более того — он продолжал хохотать.

Я оглянулась и наткнулась взглядом на то, что давало мне возможность действовать, пусть и весьма жалкую. Рядом со мной стояла Инна. Мучительно медленным движением — однако я и такого от себя не ожидала — я протянула руку и обхватила ее за шею. Она вскрикнула, и я рывком прижала ее к себе.

— Убирайся отсюда, — сказала я Натану. — Убирайся отсюда, или я убью ее.

Он перестал смеяться, удивленно воззрился на меня, а потом расхохотался еще громче.