Кровавые обещания - Страница 116

116

— Не наше право — утаивать информацию, — ответила она и с очень серьезным видом посмотрела на меня. — Марк ведь рассказывал тебе о морое, с которым мы встретились много лет назад... еще одном пользователе духа?

— Да.

— Он часто рассказывал всякие истории... большинство которых походили на выдумки. В одной из них он утверждал, что вернул стригоя к жизни.

Эйб, до этого молчавший, фыркнул.

— Это уж точно небылица.

— Что? — Внезапно мир вокруг начал вращаться. — Как?

— Не знаю. В детали он никогда не вдавался, а если и вдавался, то они зачастую менялись. С головой у него было не в порядке. Думаю, половина того, что он рассказывал, игра воображения.

— Он сумасшедший, — сказал Марк. — Это неправда. Не следует поддаваться фантазиям безумца. Не зацикливайся на них, а не то это станет следующей целью твоих неусыпных поисков. Между тем тебе нужно возвращаться к своей подруге, с которой ты связана.

Я сглотнула, чувствуя, что вся внутри пылаю. Неужели пользователь духа действительно вернул стригоя к жизни? Теоретически, поскольку пользователи духа могут исцелять и даже оживлять мертвых, почему бы им не проделывать то же самое с не-мертвыми? И Дмитрий... Дмитрий определенно казался другим, пока держал в руке кольцо. Может, дух при этом воздействовал на него, дотягивался до некоторой частички его прежнего «я»? А я тогда подумала, что он размягчился под воздействием воспоминаний о своих родных...

— Мне нужно поговорить с этим мороем, — пробормотала я.

Хотя... зачем? Выдумка или нет, уже слишком поздно. Я сделала, что хотела. Убила Дмитрия. Теперь ничто не вернет его к жизни, никакое чудо духа. Сердце заколотилось чаще, я едва дышала. Внутренним взором я видела, как он падает, падает, падает... с колом в груди. Говорил ли он при этом, что любит меня? Всю оставшуюся жизнь я буду задаваться этим вопросом.

Боль и печаль затопили меня — но одновременно и облегчение. Дмитрий стал созданием зла, а я освободила его, даровала мир и покой. Может, он и Мейсон теперь вместе на небесах, оттачивают боевые приемы стражей. Я поступила правильно, и не о чем сожалеть.

Не догадываясь о моих переживаниях, Оксана среагировала на последние слова.

— Марк не шутит. Этот человек безумен — если вообще жив. В последний раз, когда мы встречались с ним, он едва был в состоянии поддерживать разговор или даже использовать свою магию. Он скрывается. Никто не знает, где он, — за исключением, может быть, его брата.

— Хватит, — предостерегающе сказал Марк.

В Эйбе, однако, пробудилось любопытство. Он наклонился вперед — вылитый змей.

— Как звать того человека?

Марк заколебался, но потом ответил:

— Роберт Дору.

Как бессмысленно все это, осознала я! Этого человека не найти; к тому же, вполне вероятно, в приступе безумия он вообразил всю эту историю со спасением стригоя. Дмитрий ушел, одна часть моей жизни подошла к концу. Я должна вернуться к Лиссе.

Тут я заметила, что Эйб подозрительно примолк.

— Ты знаешь его? — Спросила я.

— Нет. А ты?

— Нет. — Я вгляделась в лицо Эйба. — У тебя определенно такой вид, будто ты что-то знаешь, Змей.

— Мне кое-что известно о нем, — ответил Эйб. — Он незаконнорожденный королевский морой. У его отца была связь, результатом которой и стал Роберт. Отец всегда относился к нему как к члену семьи. Роберт и его сводный брат росли вместе, хотя не многие знали правду. — Но уж Эйб, безусловно, знал. — Дору — фамилия его матери.

Неудивительно. Среди королевских семей нет такой — Дору.

— А как фамилия его отца?

— Дашков. Трентон Дашков.

— Это имя мне известно, — сказала я.

Я встречалась с Трентоном Дашковым много лет назад, когда сопровождала Лиссу и ее родных на праздничный королевский прием. Тогда Трентон выглядел сутулым стариком, на грани смерти. Морои часто живут больше ста лет, но ему было сто двадцать — даже по их меркам это глубокая старость. Никаких слухов или перешептываний о наличии у него незаконнорожденного сына я не слышала, а вот его рожденный в браке сын присутствовал там. Даже танцевал со мной и вел себя в высшей степени любезно с безвестной дампирской девочкой.

— Трентон — отец Виктора Дашкова, — сказала я. — Ты хочешь сказать, что Роберт Дору — сводный брат Виктора Дашкова?

Эйб кивнул, по-прежнему не спуская с меня пристального взгляда. Такое впечатление, что он знал все; вполне вероятно, даже мою историю с Виктором.

— Виктор Дашков — важная персона? — Нахмурившись, спросила Оксана.

Из своего сибирского дома она внезапно перенеслась в запутанную неразбериху моройской политики, даже не догадываясь, что речь идет о человеке, который мог бы стать королем, но сейчас сидел в тюрьме.

Я засмеялась — но не потому, что ситуация казалась мне смешной. Вся история выглядела невероятной, и истерический смех был единственным способом «выпустить пар», а вместе с ним и владевшие мной безумные чувства. Раздражение. Смирение. Ирония.

— Что тебя так позабавило? — С некоторым испугом спросил Марк.

— Ничего, — ответила я, чувствуя, что если не перестану смеяться, то расплачусь. — Это просто так. Ничего забавного.

Какой удивительный поворот моей жизни! Единственным человеком, возможно знающим что-то о спасении стригоев, был сводный брат моего злейшего врага, Виктора Дашкова. И он же единственный, кто, возможно, знал, где Роберт. Виктору было удивительно много известно о духе, и теперь я догадывалась, из какого источника.

Впрочем, все это не имело значения. Даже если бы Виктор и сам мог вернуть к жизни стригоя, Дмитрий умер, от моей руки. Я не знала другого способа спасти его, и теперь он мертв. Когда мне пришлось выбирать между ним и Лиссой, я выбрала его. Теперь такой вопрос не возникал. Я выбираю ее. Она настоящая. Живая. Дмитрий остался в прошлом.

116